Из всей Беларуси самый яркий резной архитектурный декор - в Гомеле. Растительные орнаменты и изображения животных на деревянных ставнях нашего города уникальны. Например, уже рядом, на Туровщине, ничего подобного нет - там на фронтонах из досок выкладывают огромные ромбы, квадраты и солнца. А на Минщине оконные украшения вообще практически отсутствуют. Гомельчане живут и, к сожалению, не воспринимают как ценность эту самобытную архитектурно-декоративную традицию, считает историк и этнограф Андрей СКИДАН, который и рассказал «Гомельским ведомостям» об инициативе историков по созданию квартала деревянной застройки Старого города в центре Гомеля.
- Андрей Валерьевич, не будет ли прилагательное «старый» автоматически обозначать устаревший и плохой?
- Нет, конечно, помои, как в средневековой Франции, на голову вам выливать никто не будет. Наша задача - обозначить исторический район, важный для сохранения, а что там будет: офисы компаний, современное жильё, мастерские народных промыслов - пусть решат люди и специалисты. Почему нет?
Этот район должен жить. Дома существовали бы по принципу изразцовой печи, рядом с которой уживался бы компьютер. В мире нет таких стереотипов, что
старое - обязательно плохое. Ни один исторический квартал в Европе так не живет. Там должно сушиться белье, играть дети, иначе это будет законсервированный кузнечик. У нас нет жесткого плана: в доме, например, 27 создать кузнечную мастерскую, а в доме № 8 - гостиницу. Пока мы отстаиваем саму идею создания квартала Старого города. На каком конкретно углу какой фонарь будет стоять, это потом решится.
- Но если реально смотреть на вещи, разве в центре города есть площади для такого района?
- На улицах Пролетарской, Комиссарова, Гагарина стоят дома, взятые под охрану. Между ними есть пустоши. Туда можно перенести, к примеру, яркие строения с декором с Волотовской улицы, которые заполнят пространство и образуют цельный фронт застройки. Идя по такой улице, человек попадёт в атмосферу Гомеля ХIХ-начала XX века. Этот район мог бы быть брендом города. Как мясо на кости, вокруг этого района нарастали бы новые идеи. Но он бы жил в современной инфраструктуре города, сохраняя его неповторимое историческое своеобразие, воплощённое в том числе и в резном декоре.
К тому же сохранившиеся хрупкие деревянные украшения домов говорили бы туристам о высоком культурном уровне жителей нашего города - такое создать и сохранить могли только достойные люди.
- Какой вопрос чаще всего задают иностранные туристы на проводимых вами экскурсиях?
- Американцы, поляки, чехи и немцы удивлённо спрашивают: «Сколько это стоит?» «Very beautiful!» - восхищаются они. Ведь для них это очень дорого, потому что это ручная работа. Они думают, что в городе, где столько ручной работы, живут зажиточные люди. И их не волнуют колдобины на дороге возле домов с резьбой, они видят только неповторимые здания, которые американцы сравнили со свадебными тортами в резном кремовом декоре. Мне как-то один недоверчивый гомельчанин сказал, что нужно ещё разобраться, почему иностранцы фотографируют эти дома. «Они, наверное, потом приедут к себе и будут показывать фото, говоря: «Смотрите, какие белорусы нищие. Они живут в таких обшарпанных деревянных домах». У нашего человека существует стереотип: мы бедные, а вот они, богатые, будут над нами смеяться. Это такое изначальное пораженчество. Хотя, когда туристы приезжают в Египет, они по пустыне едут на верблюдах в бедуинские деревни, которые, мягко говоря, богатством не отличаются. Люди хотят увидеть экзотику, которой нет в Европе. Таким необычным у нас в Гомеле как раз являются деревянные с резными ставнями. Мы думаем, что если Питep, Москва, Нью-Йорк - богатые города, то и мы тоже должны показать архитектурное богатство только такого уровня. Возникает противоречие: мы не хотим сохранять, по мнению некоторых, старьё, а денег построить новое под стать Москве не хватает.
- И какими же эмоциями заканчиваются экскурсии?
- Все отмечают дворцово-парконыи ансамбль Румянцевых и Паскевичои и деревянные дома с декором. Когда туристам показываешь вырезанною на окне голубя - символ добра и семейного благополучия, это впечатляет. Дом приобретает личный «характер». И именно это запоминается.
- Получается, туризм это не только развитие санаториев и домов отдыха?
- Часто вопросы туризма у нас, на мой взгляд, сводятся к следующему: как увеличить количество гостиниц, агроусадеб и поставить указатели, как к ним подъехать. А что показывать? Дворец в Гомеле, Юровичи, Туров, Красный Берег под Жлобином - и всё. Если реально смотреть, то это не европейский уровень. Европейцев Троицким предместьем не удивишь. Это архитектура провинциального городка Западной Европы. Зато там я нигде не видел такой ручной резьбы, как в Гомеле. По моему мнению, вопрос развития туризма на Гомельщине касается создания обслуживающей инфраструктуры, а не выявления и актуализации новых объектов. Другими словами, развитие туризма - это создание гостиничных мест, а не объектов, которые будут рассматривать туристы, для которых эту гостиницу построят. Речь должна идти о том, чтобы турист провёл в Гомеле месяц, а не два дня.
- Что для этого нужно?
- Если будет программа, го появится и комиссия по вопросу того, как функционировать старому кварталу. Инвесторы получат исторические дома в собственность, подпишут обязательства по содержанию строений в первоначальном виде. А как они их будут использовать: будет ли там офис или гостиница - их дело. Можно, допустим, под небольшим домом 10 на 15 метров построить подземные этажи, если это будет гостиница. От меня и инициаторов проекта старого города не следует требовать планирования района. Пускай это делают специалисты и горожане.
- В чём же причина непонимания горожанами, о которых вы упоминали, важности сохранения исторического района?
- Мне кажется, корень в тотальной антропологической катастрофе советского периода, которая уничтожила нашу память. Получилось как в призыве Маяковского: «Сбросим Пушкина с корабля современности» и создадим все на чистом фундаменте. Долгое время люди жили под лозунгом «Мир хижинам, война дворцам!», обусловленным революционными временами начала XX века. Но сегодняшний человек по инерции продолжает избавляться от исторической памяти, как ракета, летящая в космос, от оту-пеней. Новое продуцируется, а когда оглядываешься назад, кажется, что после тебя остаётся только бетонная пустыня. И человеку становится со временем неуютно в этой реальности. Он ищет корни. Рано или поздно. Идея избнвления от своих корней, в конце концов, вырастила современного человека. Те исторические крохи, которые у нас на сегодня остались, мы имеем не благодаря советской власти, а вопреки. Думаю, вряд ли кто-то захочет выкинуть из семейного альбома старые фотографии дедушек и бабушек и поменять их на Брэда Питта и Анджелину Джоли, потому что они более современные. Так почему же это можно делать со старой архитектурой Гомеля?
- Логично: если хочется отрезать прошлое, попробуй сжечь фотографии своих предков...
- Человеку свойственно продуцировать избавление от прошлого, которое, по его мнению, к нему не относится. То есть, если это ценность его личная, он её будет хранить до последнего. Если ценность человеку не совсем понятна, он сознательно не будет её принимать.
- У себя в квартире выложит ванную комнату плиткой, а в общественном туалете тут же её расколет и подожжёт кнопки в лифте?
- Да. Каждый человек воспринимает мир через себя лично, через своё эго. И есть люди, у которых весь мир ограничивается своим «я». Всё, что я хочу, это и есть мой мир, а то, что вне моих интересов, не имеет смысла вообще. Мой дом - хорошо, а всё что где-то там, за домом - то это уже не мой мир. Пусть он сгорит в аду. Нам нужно спешить, потому что ещё десять лет и ничего не останется. Сохранится один дом, на который повесят табличку и будут водить к нему детей, как к скелету динозавра. А этого не хотелось бы. Ведь этот район сможет формировать культуру всего города и его людей.
- Андрей Валерьевич, не будет ли прилагательное «старый» автоматически обозначать устаревший и плохой?
- Нет, конечно, помои, как в средневековой Франции, на голову вам выливать никто не будет. Наша задача - обозначить исторический район, важный для сохранения, а что там будет: офисы компаний, современное жильё, мастерские народных промыслов - пусть решат люди и специалисты. Почему нет?
Этот район должен жить. Дома существовали бы по принципу изразцовой печи, рядом с которой уживался бы компьютер. В мире нет таких стереотипов, что
старое - обязательно плохое. Ни один исторический квартал в Европе так не живет. Там должно сушиться белье, играть дети, иначе это будет законсервированный кузнечик. У нас нет жесткого плана: в доме, например, 27 создать кузнечную мастерскую, а в доме № 8 - гостиницу. Пока мы отстаиваем саму идею создания квартала Старого города. На каком конкретно углу какой фонарь будет стоять, это потом решится.
- Но если реально смотреть на вещи, разве в центре города есть площади для такого района?
- На улицах Пролетарской, Комиссарова, Гагарина стоят дома, взятые под охрану. Между ними есть пустоши. Туда можно перенести, к примеру, яркие строения с декором с Волотовской улицы, которые заполнят пространство и образуют цельный фронт застройки. Идя по такой улице, человек попадёт в атмосферу Гомеля ХIХ-начала XX века. Этот район мог бы быть брендом города. Как мясо на кости, вокруг этого района нарастали бы новые идеи. Но он бы жил в современной инфраструктуре города, сохраняя его неповторимое историческое своеобразие, воплощённое в том числе и в резном декоре.
К тому же сохранившиеся хрупкие деревянные украшения домов говорили бы туристам о высоком культурном уровне жителей нашего города - такое создать и сохранить могли только достойные люди.
- Какой вопрос чаще всего задают иностранные туристы на проводимых вами экскурсиях?
- Американцы, поляки, чехи и немцы удивлённо спрашивают: «Сколько это стоит?» «Very beautiful!» - восхищаются они. Ведь для них это очень дорого, потому что это ручная работа. Они думают, что в городе, где столько ручной работы, живут зажиточные люди. И их не волнуют колдобины на дороге возле домов с резьбой, они видят только неповторимые здания, которые американцы сравнили со свадебными тортами в резном кремовом декоре. Мне как-то один недоверчивый гомельчанин сказал, что нужно ещё разобраться, почему иностранцы фотографируют эти дома. «Они, наверное, потом приедут к себе и будут показывать фото, говоря: «Смотрите, какие белорусы нищие. Они живут в таких обшарпанных деревянных домах». У нашего человека существует стереотип: мы бедные, а вот они, богатые, будут над нами смеяться. Это такое изначальное пораженчество. Хотя, когда туристы приезжают в Египет, они по пустыне едут на верблюдах в бедуинские деревни, которые, мягко говоря, богатством не отличаются. Люди хотят увидеть экзотику, которой нет в Европе. Таким необычным у нас в Гомеле как раз являются деревянные с резными ставнями. Мы думаем, что если Питep, Москва, Нью-Йорк - богатые города, то и мы тоже должны показать архитектурное богатство только такого уровня. Возникает противоречие: мы не хотим сохранять, по мнению некоторых, старьё, а денег построить новое под стать Москве не хватает.
- И какими же эмоциями заканчиваются экскурсии?
- Все отмечают дворцово-парконыи ансамбль Румянцевых и Паскевичои и деревянные дома с декором. Когда туристам показываешь вырезанною на окне голубя - символ добра и семейного благополучия, это впечатляет. Дом приобретает личный «характер». И именно это запоминается.
- Получается, туризм это не только развитие санаториев и домов отдыха?
- Часто вопросы туризма у нас, на мой взгляд, сводятся к следующему: как увеличить количество гостиниц, агроусадеб и поставить указатели, как к ним подъехать. А что показывать? Дворец в Гомеле, Юровичи, Туров, Красный Берег под Жлобином - и всё. Если реально смотреть, то это не европейский уровень. Европейцев Троицким предместьем не удивишь. Это архитектура провинциального городка Западной Европы. Зато там я нигде не видел такой ручной резьбы, как в Гомеле. По моему мнению, вопрос развития туризма на Гомельщине касается создания обслуживающей инфраструктуры, а не выявления и актуализации новых объектов. Другими словами, развитие туризма - это создание гостиничных мест, а не объектов, которые будут рассматривать туристы, для которых эту гостиницу построят. Речь должна идти о том, чтобы турист провёл в Гомеле месяц, а не два дня.
- Что для этого нужно?
- Если будет программа, го появится и комиссия по вопросу того, как функционировать старому кварталу. Инвесторы получат исторические дома в собственность, подпишут обязательства по содержанию строений в первоначальном виде. А как они их будут использовать: будет ли там офис или гостиница - их дело. Можно, допустим, под небольшим домом 10 на 15 метров построить подземные этажи, если это будет гостиница. От меня и инициаторов проекта старого города не следует требовать планирования района. Пускай это делают специалисты и горожане.
- В чём же причина непонимания горожанами, о которых вы упоминали, важности сохранения исторического района?
- Мне кажется, корень в тотальной антропологической катастрофе советского периода, которая уничтожила нашу память. Получилось как в призыве Маяковского: «Сбросим Пушкина с корабля современности» и создадим все на чистом фундаменте. Долгое время люди жили под лозунгом «Мир хижинам, война дворцам!», обусловленным революционными временами начала XX века. Но сегодняшний человек по инерции продолжает избавляться от исторической памяти, как ракета, летящая в космос, от оту-пеней. Новое продуцируется, а когда оглядываешься назад, кажется, что после тебя остаётся только бетонная пустыня. И человеку становится со временем неуютно в этой реальности. Он ищет корни. Рано или поздно. Идея избнвления от своих корней, в конце концов, вырастила современного человека. Те исторические крохи, которые у нас на сегодня остались, мы имеем не благодаря советской власти, а вопреки. Думаю, вряд ли кто-то захочет выкинуть из семейного альбома старые фотографии дедушек и бабушек и поменять их на Брэда Питта и Анджелину Джоли, потому что они более современные. Так почему же это можно делать со старой архитектурой Гомеля?
- Логично: если хочется отрезать прошлое, попробуй сжечь фотографии своих предков...
- Человеку свойственно продуцировать избавление от прошлого, которое, по его мнению, к нему не относится. То есть, если это ценность его личная, он её будет хранить до последнего. Если ценность человеку не совсем понятна, он сознательно не будет её принимать.
- У себя в квартире выложит ванную комнату плиткой, а в общественном туалете тут же её расколет и подожжёт кнопки в лифте?
- Да. Каждый человек воспринимает мир через себя лично, через своё эго. И есть люди, у которых весь мир ограничивается своим «я». Всё, что я хочу, это и есть мой мир, а то, что вне моих интересов, не имеет смысла вообще. Мой дом - хорошо, а всё что где-то там, за домом - то это уже не мой мир. Пусть он сгорит в аду. Нам нужно спешить, потому что ещё десять лет и ничего не останется. Сохранится один дом, на который повесят табличку и будут водить к нему детей, как к скелету динозавра. А этого не хотелось бы. Ведь этот район сможет формировать культуру всего города и его людей.
Дмитрий ЧЕРНЯВСКИЙ
