- Владимир Васильевич, как получилось, что вы попали в Книгу рекордов Гиннесса?
- Мне предложили сыграть в составе Австрийского международного оркестра в оперном концерте «Ринг за 24 часа». Дирижёр Tiroller festshpiele Erl Густав Кунн сутки дирижировал оперу Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунгов», состоящую из четырёх частей, каждая из которых шла пять часов. Между частями оперы был часовой перерыв, чтобы восстановить силы. Я отыграл 20 часов на валторне, столько же исполняли партии и приглашённые певцы. Густав Кунн почти сутки не сходил с дирижёрского пульта. Это уникальный человек, который пять лет делал фестиваль за свои деньги, привлекая внимание общественности к классической музыке. Публика из Италии, Голландии, Германии, Польши и других стран Европы скупила билеты за 800 евро, чтобы насладиться необычным проектом. Это на поминало паломничество любителей оперной музыки. Все гостиницы и ресторанчики небольшой австрийской деревни, где в течение месяца проходил фестиваль, были заполнены
туристами. Похожая ситуация с публикой была и в Америке, где Белорусской государственной филармонией совместно с Пермским оперным театром в 2008 году в Нью-Йорке были даны концерты "Чайковсткий известный и неизвестный".
-Насколько важны подобные международные проекты для гомельских музыкантов?
- Музыканты Гомельского симфонического оркестра практически никуда не выезжают. Они варятся в собственном соку. А мировое искусство идет всё дальше и дальше вперёд. В Минске больше возможностей реализовать себя и послушать игру мэтров мировой классической музыки.
Для продвижения оркестра важна работа менеджеров. Если менеджер находит заинтересованного человека из-за границы, тот обязательно должен посмотреть оркестр. Сейчас кота в мешке никто не берёт. Если оркестр соответствует тому уровню, который можно продать за границей, его с радостью возьмут. На данный момент я считаю, что симфонический оркестр не способен составить конкуренцию на европейской сцене, но перспективы заложены очень хорошие. Надо пробудить у музыкантов стремление к совершенствованию. Струнная группа этим летом выезжала на неделю в Германию и дала там несколько концертов. Они увидели новую обстановку, иную культуру, отношение. Побывав за границей и получив успех у публики, им захотелось ещё раз почувствовать вдохновляющие эмоции. А это хороший стимул для саморазвития.
- Сколько часов нужно играть на валторне, чтобы пригласили в Америку?
- Я объясняю студентам, что можно играть целый день и ничего не добиться. А можно поиграть час и сделать столько, что не сделаешь и за три дня. Это зависит от педагога. Когда я поступил в училище, мой педагог сказал «Теперь ты будешь здесь жить. Приходить к 6 утра и уходить в 10 вечера домой, чтобы поспать». Так длилось четыре года. Я получил хорошую базу. В консерватории меня обучал игре представитель питерской школы валторнистов Логинов. За два месяца до окончания консерватории мой педагог умер от астмы. Он готовил меня к международному конкурсу, который состоялся через несколько месяцев после его смерти. Я получил первую премию.
Потом был музыкальный демографический спад. Люди не поступали в консерватории, некому было учиться. И на музыкальном пространстве Беларуси играли только несколько валторнистов. Это дало мне возможность играть в разных оркестрах: на радио, в оперном театре, филармонии, духовом оркестре «Немига». Теперь другая проблема - валторнистов много, но они ещё неопытные.
Сложно ли вам было перестроиться с валторны на дирижёрскую деятельность?
До того как возглавить симфонический оркестр, я получил небольшой опыт дирижирования студенческим духовым оркестром в колледже Соколовского, поэтому мне было не особенно сложно в новой профессии. Когда я пришёл в колледж, духовой оркестр был в состоянии упадка. Я поработал со студентами, и мы дали неплохой концерт. Музыканты воспряли. Они рассказали мне, что после концерта гуляли по парку с чувством выполненного долга и отличным настроением оттого, что было много людей, которые хлопали. Не обошлось без элементов шоу. Группы музыкантов, исполнявших соло, поднимались, и зрители им аплодировали. Ведь самое главное - создать обстановку, чтобы заразить оркестр энергией зала. Кроме того, я читаю литературу, смотрю видео, общаюсь с концертмейстером симфонического оркестра Республики Беларусь, в котором я долго работал. Директор филармонии обещал направить меня на курсы повышения квалификации.
- Что, на ваш взгляд, главное в профессии дирижёра?
- Дирижёр должен слушать всех вместе и каждого в отдельности. Музыканты отвечают за свои партии, а дирижёр отвечает как за партии музыкантов, так и за концепцию произведения, за его стилистику и правильное исполнение. В мире много симфонической музыки, и она вся переиграна. Есть 13 вариантов исполнения прелюдии Ференца Листа. Каждый дирижёр доказывает в своём варианте, что он прав. И если трактовка произведения дирижёром интересна, то она живёт. Для дирижёра важна точность выражения мысли композитора. Нужно понять авторский замысел и добавить что-то из своего опыта исполнительства или дирижирования, чтобы создать образ. Потому что дирижёр - это художник, только он дополняет то, что написал композитор. Вагнер, к примеру, для создания художественного образа писал музыкантам текст, который они не могли сыграть. Он прописывал очень много нот, сумасшедший темп и специально закладывал ошибки. Чем больше музыкантов играло вместе эти партии, тем большее количество ошибок и технических проколов случалось в их исполнении. Это создавало эффект шума ветра, что и задумывал изначально композитор. Некоторые музыканты пытались выучить свои странички, а опытные им говорили: «Если вы сыграете всё чётко, вместе и попадёте во все ноты, не получится ветра». В картине есть фон, так же и в оркестре должен быть фон. И дирижёру необходимо понимать, эти исполнительские нюансы. Не будет слышно четких нот, но этот характерный тембральный шум создаст настроение и будет цеплять слушателя за нервные окончания. Задача дирижёра - динамично выстроить концерт, чтобы слушатель, сев в кресло, опомнился только в конце выступления. А если растянуть исполнение, то он устанет слушать и в следующий раз не придёт.
- Владимир Васильевич, в какая музыка вам нравится?
- Произведения Чайковского, Рахманинова, Бетховена. Моцарта люблю, но он строгий и очень сложный для исполнения. Для меня все композиторы приемлемы, если их музыка не напоминает набор звуков. В произведениях «Ласкового мая» слов, голоса и музыки нет, но они находят поклонников соответствующего интеллектуального уровня. Мне мало того, чтобы музыка была просто ритмической.
- Есть ли проблемные вопросы, связанные с деятельностью симфонического оркестра?
- Оркестр у нас работает на полставки. Люди после трудового дня приходят вечером на репетицию. Многие делают это для души, для поддержания своей профессиональной формы. Но это не способствует отдаче в полной мере. Проблема в том, что оркестр не исполнял симфонии. Новая концертная программа довольно-таки сложная, но мне бы хотелось возродить оркестр в штриховом и музыкальном плане. Вложить в людей то знания, которые я приобрёл за период своей деятельности как музыкант. Играя на месте валторниста, невозможно реализовать такие планы. Это можно сделать только за дирижёрским пультом. Наша очень большая проблема - это инструментарий. Плохим ножом ничего хорошего не вырежешь, так и с музыкой. У нас нет, к примеру, профессиональных литавр. Трубы состарились, всего одна валторна среднего класса. Кларнеты купили, но нет бас-кларнета. Многие музыкальные произведения мы не можем играть только из-за того, что у нас нет инструментов. У нас нет тамтама, и его ничем не заменишь. Если смотришь в партитуре и видишь этот инструмент, произведение автоматически откладывается.
В итоге получается очень небольшой набор произведений, которые оркестр может исполнять. Этим мы сами себя ограничиваем. Я понимаю, что инструменты стоят огромных денег. Белорусский государственный симфонический оркестр решил подсчитать, во что им обойдётся обновление инструментов. Получилось около 3 миллионов евро. Литавры стоят 100 тысяч долларов. Хорошая валторна - 7,5 тысячи евро, а среднего класса - 3,5 тысячи долларов.
Следует отметить, что у колледжа Соколовского очень хороший зал с точки зрения акустики. Но это арендованный зал, а нам требуется своя хорошо оборудованная площадка.
Настоящая культура начинается с правильно повешенной шторы, которая не поглощала бы акустику зала, и заканчивается грандиозными проектами. Если человек будет постоянно слушать плохое исполнение, он никогда не узнает, что, оказывается, есть лучшее. Люди имеют право наслаждаться хорошей музыкой.
- Какую концертную программу вы хотите воплотить в ближайшем будущем?
- Я хочу сыграть с оркестром Рахманинова. Но у нас вопросы с нотным материалом, хотя и говорят, что сейчас нет проблем. Включай Интернет и качай. Но симфонические танцы Рахманинова закрыты для общего доступа. Видимо, кто-то выкупил права на издательство. Но я постараюсь найти этот интересный материал, чтобы представить гомельской публике. Прогресс оркестра - в разнообразии исполняемых произведений. Хотелось бы вывести оркестр на такой уровень, чтобы люди, услышав о предстоящем симфоническом концерте, с радостью шли насладиться качественной музыкой. Ну а в перспективе - гастроли за границей.
Дмитрий ЧЕРНЯВСКИЙ